Н. А. Резюков.

Настоящим ХVII выпуском заканчивается издание монументального труда. Словарь чувашского языка — Тhesavrus linguae tshuvaschorum — Чӑваш сӑмахсен кӗнеки“ профессора Николая Ивановича Ашмарина.

Автор не дожил до выхода в свет всего издания своего многотомного словаря, созданного им в течение более З0 лет, поэтому мы не услышали его заключительного слова по завершении многолетней работы над своим трудом. Шестой выпуск словаря, подготовленный к печати самим автором, вышел в свет после смерти его — в 1931 году. К нему был дан „вместо предисловия“ краткий очерк о жизни и деятельности проф. Н. И. Ашмарина, о его работе над словарем, а также объяснение знаков, принятых в словаре. Этот очерк не может вполне удовлетворить читателя словаря, мало знакомого с жизнью и деятельностью крупного ученого-тюрколога.

Словарь чувашского языка проф. Н. И. Ашмарина по своему богатству и научному значению может быть сравнен с монументалышм трудом Э. К. Пекарского, „Словарем якутского языка“, выщедшим в 13 выпусках в издании Академни Наук СССР (1907—1930). Последний в научном мире получил высокую оценку со стороны крупных ученых — языковедов: академика В. В. Радлова, академика Залемана, академика С. Ф. Ольденбурга. О словаре проф. Н. И. Ашмарина мы также имеем высокие отзывы ученых-лингвистов нашего временн. Академик И. И. Мешанинов в своем письме, адресованном в Чувашский научно-исследовательский институт языка, литературы и истории, в 1940 г. о научных трудах проф. Ашмарина пишет следующее: „Проф. Н. И. Ашмарин хорошо известен в научных кругах как крупный специалист-тюрколог... „Словарь чувашского языка“, равным образом, высоко ценится, я окончание его издания весьма желательно. В свое время это был один из немногих словарей, с достаточной полнотою охватывающих еще мало изученные языки (ср. словари Радлова, Пекарского и др.). Н. И. Ашмарин дал словарный материал олределенного периода развития чувашского языка и его диалектов. Новообразования последних лет он, конечно, учесть не мог. При таких условиях, словарь Ашмарина примыкает к числу таких исключительно ценных, становящихся классическими трудами, как. например, словарь якутского языка Пекарского, доиздание которого стоит сейчас на первой очереда по настоянию руководства Якутской АССР“...

Член-корреспондент Академин Наук СССР проф. С. Е. Малов в статье „Памяти Н. И. Ашмарина“, помещенной в „Записках“ Чувашского научно-исследовательского института (Чебоксары, 1941), пишет: „Чувашский народ может считать себя счастливым, что имеет такой ценный „Словарь чувашского языка“, составленный проф. Н. И. Ашмариным. В Советском Союзе из словарей турецких языков только словарь якутского языка Э. К. Пекарского может быть сравниваем с словарем Н. И. Ашмарина...

Н. И. Ашмарин был после славных и первых (не хронологически) чувашологов — В. К. Магницкого, Н. И. Золотницкого и И. Я. Яковлева, является достойным их преемннком и первейшим чувашологом нашего времени...

В историю тюркологии Н. И. Ашмарин войдет как крупное лицо, как выдающийся деятель науки. Он один охватил во всем объеме изучение чувашского языка, и мы долго еще не получим исследователя чувашского языка с таким широким языковедным кругозором“...

Академик И. Ю. Крачковский в своем письме в институт пишет: „Со своей стороны могу подтвердить, что считаю „Словарь“ (проф. Н. И. Ашмарина — Н. Р.) выдающимся памятником науки, а издание его очень большой заслугой Института перед всей нашей страной...“

Значение данного словаря огромно в деле культурного строительства. Язык как орудие массового общення и как источник истории нуждается в регистрации и учете всего своего лексического богатства, которым пользуется народ, и всех его достиженнӑ на пути своего развития. Все это богатство народного устного и литературного языка обычно отражается в обработанном толковом словаре данного языка. Словарь, делаясь общим достоянием, облегчает пользование языком как в устной, так и в письменной речи. Н. И. Ашмарин выполнил весьма важную работу по собиранию лексического богатства чувашского языка, дал богатый материал о жизни и быте чуваш и, тем самым, внес в сокровнщницу общечеловеческой культуры весьма ценный вклад.

I.

Николай Иванович Ашмарин родился 22 сентября 1870 года в г. Ядрине б. Казанской губернии — ныне Чувашской Автономной Советской Социалистической Республики. Дед его по отцу происходил из крепостных крестьян б. Ярославской губернии; отец, получивший небольшое образование в уездяом училище, после смерти своего родителя продолжал его торговое дело, но вскоре разорился и поступил на службу в уездную земскую управу, где и работал до конца жизни, успев дать своим детям приличное образование; мать училась в прогимназии; по выходе замуж она занималась исключительно домашним хозяйством и воспитанием детей. Вскоре после рождения сына Николая семья переезжает в г. Курмыш, где и проходит детство и юность будущего ученого.

Первоначальное образование Н. И. получил в Курмышском городском училище, по окончании курса которого поступил в Нижегородскую гимназию, где в то время учился его старший брат. По окончании же гимназии поступил в Лазаревский институт восточных языков в Москве, который окончил с дипломом первой степени.

С юных лет Н. И. Ашмарин имеет тяготение к изучению языков. В стенах гимназии он увлекается новыми и древними языками, особенно латинским. Его увлечение латинским языком осталось на всю жизнь.

Чувашским языком Н. И. Ашмарин серьезно занялся уже в бытность свою гимназистом. К тому послужило одно случайное обстоятельство: его старший брат, интересовавшнйся чувашским языком, выписал из Казани „Ознакомление с фонетикой и формами чувашского языка“ Добролюбова и „Евангелие от Иоанна“, изданное Православным миссионерским обществом на чувашском языке. Чувашский текст „Фонетики“ был написан русскими буквами по системе Н. И. Золотницкого, недостаточно четко передававшими звуковой состав чувашского языка. Через несколько лет, когда Н. И. Ашмарнн ознакомилея более детально с чувашской письменностью, имевшейся в то время, в частности — с работами Н. И. Золотницкого и изданиями Православного миссионерского общества, он понял особенности строя чувашского языка. Будучи гимназистом, Н. И. Ашмарин самостоятельво изучает практическн язык нижегородских мишар. Все это послужило основанием для избрания им специальности по восточным языкам и поступления по окончании гимназин в Лазаревский институт восточных языков.

Из предметов, которые преподавались в упомянутом институте, Н. И. Ашмарин с особенным интересом слушает, кроме арабского и персидского языков, турецкий (османский) язык, как родственный чувашскому языку. „Меня интересовала, — пишет он в автобиографии, — не османская литература, специального курса которой в институте не читалось, а самый язык, преимущественно — разговорная османская речь, которую я взучал по драматическим произведениям и османским переводам произведений французских романистов, которые я мог тогда достать“.

Студенческие, а за ними последующие по окончании ииститута годы Н. И. Ашмарина заполнены упорной, усидчивой работой над тюркскими языками и, в особенности, над чувашским языком. Из под его пера вышло в свет большое число научных работ по чувашеведению, к обзору которых мы и перейдем.

Первым литературным трудом, написанным Н. И. Ашмариным в бытность его еще студентом 2 курса Института, является его „Очерк народной поэзии у чуваш“, который был напечатан в „Этнографическим обозренин“ за 1892 год. В период пребывания в стенах Лазаревского института Н. И. Ашмарин начинает глубже изучать чувашский язык; на последнем курсе института он приступает к собиранию материалов для саоего первого сочиненая по чувашской грзмматике „Материалы для исследования чувашского языка“. В году Н. И. Ашмарин оканчивает курс Лазаревского института и едет на работу в г. Казань, удобный центр для изучения языков, которыми он интересовался с молодых лет. С первых же дней своего пребывания в Казани Н. И. Ашмарин приступает к всестороннему изучению татарского языка, устанавливает через сравнение языка кряшен и казанских татар-мусульман существование отдельных татарских говоров, отличаюшихся друг от друга в фонетике, морфологин и лексике. Следствием этих наблюдений было появление статьи Н. И. Ашмарна „Нескоько слов о современной литературе казанских татар“, помещенной в журнале М. Н. П. за 1906 год, № 9. В Казани он вначале работает в крешено-татарской школе, а потом (с 1900 г.) учителем и наставником в Казанской учительской семинарии. Казанскне условия благоприятствовали занятиям Н, И. Ашмарина по исследованию чувашского языка: в семинарии обучались ученики-чуваши, у когорых он мог расспрашивать о той или иной особенности языка; кроме того, в распоряжении Н. И. Ашмарина оказалось много рукописей на чувашском языке, доставленных ему учителем образцовой школы при учительской семинарии Ф. Н. Никифоровым. Все эти рукописи были использованы; помимо того Н. И. Ашмарин дополнил эти материалы устными расспросами у тех чуваш, с которыми ему удалось встретиться в этот период. Наконец, рукопись «Материалы для исследования чувашского языка“ была закончена и напечатана в „ученых записках“ Казанского университета“.

В 1900 году в ХVI т. Известий Общества археологии, истории и этнографии при Казанском университете за 1900 г. был напечатан „Сборник чувашских песен, записанных в губерниях Казанской, Симбирской и уфимской“, вышедший кроме того отдельным оттиском.

В 1901 году в Трудах по востоковедению, издаваемых Лазаревским институтом восточных языков, была помещена статья Н. И. Ашмарина. Очерк литературной деятельности татар-мусульман за 1880—1895 годы (Москва, 1901, Труды по востоковедению, вып. IV).

В 1902 году в Известиях Общества археологии, истории и этнографии, в т. ХVIII помещен второй крупный труд Н. И. Ашмарина „Болгары я чуваши“, который также выходит и отдельным оттиском. Позднее (в 1905 г.) Н. И. Ашмарин написал на эту же тему статью Об одном мусульманском могильном памятнике на архирейской даче в Казани (Изд. О-ва АИЭ, т. ХХI, Казань 1905) и замечания на статью финолога J Мikkola „Хронология дунайских болгар“ (ИОАИЭ, т. ХХХII, Казань, 1913).

В 1903 году появляется в свет продолжение работы Н. И. Ашмарина по исследованию чувашского языка, которую он назвал „Опыт исоледования чувашского синтаксиса“. Данные исследования чувашского синтаксиса привели автора к новым выводам об отношенни чувашского языка к тюркским языкам.

Последуюшие годы (с 1903 по 1910 гг.) Н. И. Ашмарин посвящает свое время продолжению собирания материалов для своего словаря чувашского языка, к которому он приступил в первые годы пребывания своего в Казани, а также разрабатывает отдельные проблемы тюркологии.

В 1910 году был отпечатан первый выпуск словаря, а в 1913 году вышел в свет второй выпуск, и на этом издание прекратилось.

Затем Н. И. Ашмарин выпускает в свет работы: „Основы чувашской мимологин“ (Казань, 1918), „Подражание в языках Среднего Поволожья“ (Баку, 1925) и „О морфологических категориях подражаний в чувашском языке“ (Казань, 1928).

В 1917 году Н. И. Ашмарин был приглашен преподавателем татарского и чувашского языков в Казанский Северо-восточный археологический и этнографический институт, где был избран З сентября 1919 года постановлением Совета Института по конкурсу профессором кафедры тюркских (турецких) наречнй.

В 1920 году Н. И. переходит на работу в г. Симбирск (ныне Ульяновск), где, состоя профессором Чувашского практического института народного образования, читает курс научной грамматики чувашского языка. В этот период (с 1920 по 1923 г.) он заканчивает вторую часть своего Чувашского синтаксиса и в 19ЗЗ году выпускает его в свет.

В 1925 году был напечатан сборник чувашских пословиц. „Ваттисем каланӑ сӑмахсем“ — „Пословицы и поговорки Чуваш“.

В 192З году Н. И. Ашмарин переходит на работу в г, Баку, в Азербайджанский Государственный уннверситет. Живя среди тюрков, он занимается изучением наречня азери и тюркских говоров Азербайджана, в результате чего выходит в свет его книга „Общий оьзор народных тюркских говоров г. Нухи“, изданная Обществом исследования и изучения Азербайджана (Баку, 1926). З февраля 1925 года Советом Азербайджанского Государственного университета по представлению Восточного факультета Н. И. Ашмарину было присуждено звание доктора тюркологии.

В период своего пребывания в Баку (192З — 1926 гг.) Н. И. Ашмарин принял участие в организационной работе по собираншо материалов для составления словаря тюркских говоров Азербайджана. Им была написана брошюра „Инструкция и програмиа для собирания материалов, необходимых для составления словаря тюркских говоров Азербайджана“ (Баку, 1924).

В 1926 году по приглашению Чувашского правительства Н. И. Ашмарин возвращается в г. Казань, возглавляет кафедру сравнительного тюрко-татарского языкознания при Восточном педагогическом институте и читает курс научного синтаксиса чувашского языка студентам чувашского отделения языка и культуры при этом же институте. Приезд Н. И. Ашмарина в Казань был связан с изданием его словаря чувашского языка.

В 1927 году Н. И. Ашмарин избирается членом ЦИК Чувашской Автономной Советской Социалистической Республики 2 созыва.

В 1929 году по представлению чувашского отделения Восточного педагогического института в Казани и ходатайству общественных и научных оргавизаций Чувашии избирается членом-корреспондентом Академии Наук СССР.

В 19З1 году по ликвидации Чувашского отделения при Восточном педагогическом институте Н. И. Ашмарин выходит на академическую пенсию и до последних своих дней проживает в г. Казани, занимаясь подготовкой материала для печатываемого в эти годы своего словаря чувашского языка.

26 августа 19ЗЗ года Н. И. Ашмарин скончался и похоронен в Казани.

II.

Собирание материала для словаря чувашского языка Н. И. Ашмариным было начато в 1895 году в бытность его учителем Крещено-татарской школы в Казани. В начале своей работы Н. И. Ашмарин использовал весь тот материал, который заключался в изданиях того времени на чувашском языке и сочивениях о чувашах; затем извлек материал из чувашских рукописей, полученных им от И. Я. Яковлева, известного чувашского просветителя и инспектора чувашской учительской школы в Симбирске, учителя образцовой школы Ф. Н. Никифорова и других лиц, с которыми ему приходилось встречаться в первое время пребывания в Казани. Эти рукописи, заключавшие в себе довольно богатый материал по народной словесности чуваш, собранный сельскими учителями, учениками Симбирской чувашской школы и некоторыми другими лицамн, содержали в себе значительное количество слов и характерных выражений, которые и были взяты в словарь чувашского языка.

В 1900 году Н. И. Ашмарин на страницах Известий Общества археологии, истории и этнографии при Казанском университете, а также отдельным оттиском публикует „Программу для составления чувашского словаря“. В своем вступительном слове к „Программе“ Н. И. Ашмарнн указывает на то обстоятельство, что „так как чувашский язык уже давно обращает на себя особое внимание исследователей, занимающихся лингвистическими изысканиями в области наречий поволжских инородцев, то появление в свет полного словаря этого языка было бы весьма желательно, тем более, чтоб изучением чувашской народности тесно связано изучение некоторых других народностей, которые некогда подверглись значительному культурному влиянию чуваш и сохранили в своем языке следы воздействия последних“.

Чувашская общественность откликяулась на призыв начинающего ученого, и к Н. И. Ашмарину потекли письма добровольных корреспондентов, давших разнообразный материал. Вплоть до конца своей жизни Н. И. Ашмарин ведет собирание материала для своего словаря. Собранный в основном материал обрабатывается автором, и в 1910 году выходит первый выпуск этого словаря изданием Переводческой Комиссии при Казанском учебаом округе. Этому успеху Н. И. Ашмарнн был обязан профессору Казанского университета Н. Ф. Катанову, известному ориенталисту и знатоку тюркских языков. Поддерживал его начинание также известный в то время лингвист академик Корш. В 1912 году вышел из печати второй выпуск словаря, но после этого выпуска разбушевавшаяся реакция положила конец этому делу: управление учебвого округа прекратило издавие этого „инородческого“ словаря. Несмотря на такую неудачу, Н. И. Ашмарин кропотливо продолжает свою работу по собиранию материала для задуманного им большого труда, не теряя надежды на то, что когда-нибудь настанет благоприятный момент для его опубликования.

Такой момент вастал, хотя и нескоро. 29 декабря 1925 года Исполнительный Комитет Советов рабочих, крестьянских и красноармейских депутатов Чувашской Автономной Советской Социалистической Республики на своем заседании заслушал доклад Комиссии по реализации чувашского языка, о деятельности ее и, в связи с этим, вывес постановление, в одном из пунктов которого признал „издание академического словаря проф. Н. И. Ашмарина первостепенной и неотложной задачей“. Постановлением правительства Чувашской республики поручается Наркомпросу ЧАССР в течение 4-х лет отпечатать словарь, а автору назвачается пожизнениая пенсия „за долголетнюю и бескорыстную работу по изучению им чувашского языка“. Кроме того Правительство приглашает Н. И. Ашмарина в целях ускорения работы по изданию переехать из г. Баку в г. Казань, на что последовало согласие Н. И. Ашмарина. С этого времени вновь возобновляется приостановленная на время работа по словарю чувашского языка.

В 1927 году был сдан в набор I выпуск словаря, представлявший объединение двух ранее вышедших выпусков, дополненных и исправленных. Печатание этого и последующего II выпуска производилось в Казани. Одновременно был начат набор III выпуска в. Чебоксарской типографии, и ждал очередй IV выпуск. Пред автором встали большие затруднения в деле подготовки рукописного материала для печатания: карточный материал не был обработан и подготовлен к печати, это дело было не под силу одному человеку. Правительство Чувашской Республики пошло навстречу составителю словаря и отпустило средства на создание небольшого штата платных сотрудников, которые могли бы помочь автору в деле ускорения поототовки материала. В марте м-це 1928 г. приглашенные сотрудники приступили к работе. Работа велась беспрерывно до 19З2 года.

В 1929 и 19З0 гг. выходят в свет III и IV выпуски словаря, в 19З1 году — V выпуск. В этом же году Наркомпрос поручает вести дело издания вновь организованному в Чувашии Научно-исследовательскому институту. Остальные выпуски уже вышли в свет после смерти автора. К 19З8 году было выпущено в свет 9 выпусков словаря (VI-ХIV) и подготовлено к печати еще 2 выпуска (ХV и ХVI). вышедшие в свет в 1940 и 1941 году. Работу по обработке материала и подготовке словаря к печати, а также предварительное редактирование большинства выпусков вел Н. А. Резюков. В техническом оформлении рукописи словаря до ХII выпуска принимали участие: С. Н. Санчугов и А. М. Волгин; ХV, ХVI, ХVП выпуски подготовил к печати А. Л. Лукив. Во время Великой Отечественной войны издание было приостановлено; лишь в 1946 году работа вновь была возобновлена и в 1948 году завершена последним — семнадцатым томом словаря.

В самом начале своей работы Н. И. Ашмарин имел в виду составить объяснительный словарь, но впоследствии эта установка была им изменена. В основу составления он вложил отределенную лингвистнческую идею, выкристяллизовавшуюся у автора в течение додгого времени. Идея эта — представить в одном сочинении, по возможности, все лексическое богатство чувашского языка на основе изучения всего языкового материада, быта чуваш. „Словарь есть математический сборник фактов языка и материал для лингвистических изысканий и для практического использования“, — определяет Н. И. Ашмарин свое понятие о словаре. — „Дакие словари (как настоящий словарь Н. Р.) становятся чем дальше, тем ценнее, так как на чувашском языке нет изданных в систематизированном виде памятников языка прошлого“— продолжает он свою мысль. Исходя из этого, Н. И. Ашмарин считал, что словарь должен быть фразеологическим, так как значение слов и их употребление в языке может быть выяснено только на фоне целых фраз разнообразнейшего содержания.

Всякая возможность словарных записей автором тщательно использовывалась, при этом он старался исходить не от данных другого языка, а от самых жизненных явлений, выражение которых он стремился отыскивать в чувашском языке. Дело в том, что отдельные языки не покрывают друг друга, а некоторые явления, хорошо и точно выражаемые на одном языке, нередко представляют большие трудности при попытке передачи их на другом.

Автором записывалось все, что имело значение для изучения чувашского языка. Поэтому тот, кто пожелал бы изучать чувашскую жизнь в том или другом отношении, может найти в словаре богатый материал.

До выхода в свет сдоваря автором было выпущено ряд работ, преимуществеино по чувашскому языку, которые явились немалою опорою в деле обработки словаря. В словаре мы встречаем немало ссылок на тот или иной его труд. Предваритедьная разработка чувашской грамматики дала автору возможность вести критическую проверку текстов рукописей и печатных изданий и оценивать заключающиеся в них языковые факты с точки зрения их правильности и точности. Известным критерием, который нужно было применить, учитывая всевозможные специфические особенности чувашского языка, служили для автора другие языки тюркской системы. Постоянное наблюдения за явлениями в области чувашской морфологии и синтаксиса позволило автору внести в словарь многое новое и из этих двух областей, связь которых с лексикологией неоспорима, так как точное понимание оборотов возможно только при точном грамматическом учете языковых явлений. Немало внимания уделено и чувашской диалектологии, которая для изучения чувашского языка является особенно важной ввиду почти полного отсутствия древних памятников: на изучении многочисленных говоров мы можем обосновать историю чувашского языка, так как различные говоры нередко отражают в том или другом отношении различные этапы развития языка. Поэтому в словаре и даны статьи, трактующие диалектные разновидности того или другого термина; напр. ӑрӑм йывӑҫҫи — воробы, ярӑм йӑвӑҫҫи, яр уҫҫи и пр., и при них помещен объяснительный материал из разных диалектов. В данном примере автор имел еще в виду и то обстоятельство, что „воробы“ могут иметь в разных местах неодинаковое устройство, и их части не везде называются одинаково. Н. И. Ашмарин всегда заботился о том, чтобы каждое слово по возможности было подкреплено документально языковым материалом.

Мы наблюдаем в словаре обилие примеров на то или иное слово. Это обилие объясняется необходимостью выяснения смысловых оттенков. Каждое слово обыкновенно имеет несколько значений, так как употребляется и в прямом и переносном смысле; иногда слово меняет свое значение в зависимости от диалекта; в некоторых случаях оттенки значений слова бывают весьма многообразны. Кроме того, пример иногда приводатся для указания на своеобразную грамматическую конструкцию. Все это автор имел в виду при собирании материала. Обилие примеров и постоянное упоминание о чертах быта в словаре необходимо. Также необходимо и тщательное собирание всех слов, когда бы то ви было употреблявшихся в языке. „Материя и форма родного языка“, — пишет Ф. Энгельс в своем Анти-Дюринге, — становятся понятными лишь тогда, когда прослеживается его возникновение и постепенное развитие, а это невозможно, если оставлять без внимания, во-первых, его собственные омертвевшие формы и, во-вторых, родственные живыеи мертвые языки“. (Ф. Энгельс, Анти-Дюринг, стр. 303, изд. 1945 г.).

В словаре приведены названия населенных пунктов, урочищ и личные имена. В современной лексикографии всем этим лексическим элементам придается большое значение: названия селений необходимы для выяснения некоторых сторон чувашской истории и этнографии; личные имена имеют такое же значение: они могут указывать на былые этнические соприкосновения; в них нередко сохраняются древние чувашские слова; они необходимы для выяснения названия урочищ и населенных пунктов и чтения древних памятников; названия селений часто дают драгоценные указания на прежнее географическое распространение растительного и животного мира (напр., такие названия, как: Хура Хӑнтӑрлӑ, Упа ҫырми, Йоманлӑх Олкаш и др.). Любопытную черту представляют и русские имена, употребляемые чувашами, в том отношении, что они не являются новыми заимствованиями, а отражают собою старинную русскую речь, притом в ее диалектных разновидностях, что позволяет нам установить в ряде отдельных случаев, с какими группами русского населения приходили в соприкосновение чуваши различных местностей.

Некоторые ставят автору упрек в том, что он не использовал в словаре современной литературы, т. е. литературы, которая появилась у чуваш после Великой Октябрьской социалистической революции, и, что словарь слишком перегружен примерами из старой литературы. Не нужно забывать, что основной фонд словаря быд закончена собиранием до первой мировой войны. Впоследствии он не мог быть пополнен материалами из газетной и прочей литературы по той причине, что эта литература возросла в своем объеме до такой степени, что один человек, тем более уже в пожилом возрасте, не мог бы справиться с этим делом. Разработка всей новой литературы для лексикографических целей потребовало бы новой многолетней работы, для которой у автора не было ни сил, ни возможностей. Такая работа, если бы она была даже и возможна, только задержала бы издание словаря. Автор, не отрицая необходимости такой работы, откладывал ее на более поздний срок, именно после окончания всего издания. При этом рассчитывал уже не на свои силы, а на силы молодых ученых, которых он сам подготовлял к научной работе. Нельзя не отметить, что материал, собранный автором из чувашских говоров и включенный в словарь, настолько богат, что лексический запас дореволюционной письменностй уступал ему как в отношении обилия слов, так и целых выражений.

Словарь чувашского языка профессора Н. И. Ашмарина не может претендовать на полноту, чего не отрицал и сам автор. Для более детальной разработки словаря, в особенности в смысле изучения отдельных отраслей производства с учетом достижений языка нового времени, связанных с колхозным строительством и индустриализацией страны на основе великих сталинских пятилеток, лексикографу необходимо собирать новый материал. В современной прессе, научной, политической и художественной литературе появилось и появляется много новых терминов, выражающих новые понятия, мысли и идеи. Они должны быть зафиксированы и включены в словарь. Кроме того, до сего времени мало изучены говоры Чуващской республики. Также мало исследованы говоры чуваш, живущих за пределами республики, в особенности куйбышевских и саратовских, язык которых недостаточно отразился в собранных рукописных материалах и лексикографически мало изучен.

Если принять во внимание огромную широту области, охватываемой словарем, она ограничена лишь пределами всего языкового богатства,— то легко будет себе представить, что очень многие явления в языке, в особенности в части материальной культуры и вообще народного быта, только намечены и мало детализованы. Претендовать на полноту в этом отношении не может ни один из существующих словарей (которые вообще строились не на бытовом базисе), а тем более — чувашский, по которому, как это было уже сказано, сделано так мало.

Словарь Н. И. Ашмарина, к сожалению, имеет ряд недостатков, которых не удалось избежать при издании. Одной из главных причин этого нужно считать то обстоятельство, что автор не мог участвовать в издании всех выпусков, и дело завершения издания словаря пришлось вести другим лицам, имевшим в этой огромной работе недостаточный для этого опыт.

Укажем здесь на некоторые недостатки словаря.

В первых выпусках словаря изредка встречаются примеры религнозного содержания, фразы, поддерживающие суеверне среди чуваш, а также некоторые нецензурные выражения. Иногда приведены примеры, рисующие тяжелую жизнь чуваш. Нужно иметь ввиду, что все эти примеры автором взяты из дореволюционной литературы, или говорится о дореволюционной жизни чуваш. Вообще, словарь Н. И. Ашмарина огражает дореволюционный период истории чуваш.

При каждом выпуске приложены „замеченные ошибки и опечатки“, при этом количество ошибок в выпуске иногда доходит до 63 (VI выпуск), а в ХV и ХVI выпусках эти ошибки даже не приложены несмотря на то, что их и тут немало.

Имеет место искажение иностранных слов. Это объясняется недостаточно невнмательной сверкой с рукописью при чтении авторской корректуры.

Не соблюден строгий порядок расположения значений слов от конкретного к отвлеченному, от прямого к переносному, от наиболее употребительного к менее употребительному.

Встречается искажение топонимическнх названий и в передаче произношения в фонетической транскрипции. Непоследовательно применяется сокращение источников: один и тот же источник дается в разных вариантах. Не всегда слова расположены в том порядке, в каком мыслил автор. Часто производные слова стоят на особом месте, тогда как их нужно было ставить после корня. Трудно разобраться внутри словарного гнезда и вайти нужное слово.

Несколько слов о транскрипции, орфографии и техническом оформлении словаря чувашского языка. Н. И. Ашмарин в своем словаре пользовался двумя видами транскрипции: обычной графикой и фонетической транскрипцией для передачи точного произношения слова.

Обычная графика проф. Н. И. Ашмарина состоит из 34 знаков, из которых лишь 25 употреблялись в обычном чувашском письме. Эти знаки приведены на обороте титульной страницы VI-ХVI вв., и по техническим условиям, о которых было сказано в предисловии к 17 выпуску, не приведены в последнем выпуске.

Нужно сказать, что в течение издания этого обширного труда (1928 — 1950) произошло ряд изменений в чувашском алфавите и орфографии: в 1927 году была заменена буква т с подстрочным диакритическим знаком буквой ч; лишь с VI вып. буква т с подстрочным диакритическим знаком заменена буквой ч. В 19ЗЗ году были включены буквы звонких согласных б, г, д, ж, з и ц; в 1938 году алфавит чувашского языка был вновь пересмотрен, и было добавлено еще 6 букв из русского алфавита: щ, ъ, ь, э, ю, я, но ввиду того, что мягкие л, н, т, употреблявшиеся с диакритическими знаками, вполне могли быть заменены сочетаниями ль, нь, ть, эти буквы были исключены из алфавита; таким образом чувашский алфавит в настоящее время состоит рз 37 букв. Включение новых букв б, г, д, ж, з, ц, ф, щ, ъ, ь, э, я не отразилось на орфографии материала, включенного в словарь чувашского языка проф. Ашмарина: материал, использованный автором, главным образом, был взят из дореволюционной литературы, т. е. до происшедших изменений в правилах правописания; кроме того, включенные в алфавит буквы по правилам правописания 19ЗЗ г. Употреблялись лишь в новозаимствованных словах, которые не вошли в словарь. Лишь в ХVII выпуске допущено употребление букв ь, ю, я ввиду отсутствия букв л, н, т с диакритическими знаками для передачи сочетаний лю, ля, ню, ня, тю, тя, ль, нь, ть.

Кроме букв, входящих в состав обычного чувашского алфавита, Н. И. Ашмарин пользуется следующими буквами.

Оо, ӧ — для передачи звуков о, ӧ сундырского говора: в низовом говоре вместо этих букв употребляются у, ӳ.

i — употреблена в разнозвучных словах, в которых первый слог твердозвучный, а во втором слоге с нарушеннем закона гармонии гласных имеется и, при чем согласный этого слога, стоящий пред и смягчен: валли (валл’и), ани (ан’и); последнее слово при начертании ани, может иметь другое произношение (аνи^ы) с другим значением.

р употреблена в твердозвучных словах для передачи мягкого р’, встречается в некоторых верховых говорах: каран — вм. кайран, хыра — вм. хӑйра и т. д.

Фф и Жж употреблены только в немногих словах, главным образом, в заимствованных из русского яаыка.

Правописание, которым пользовался Н. И. Ашмарин, мало отличается от того правописания, которым пользовалась чувашская письменность до реформы 19ЗЗ г. Незначительные изменения, которые вводились в это правописание, получили свое отраженне в словаре в примерах, взятых из литературных источников, изданных в разные годы. Характерные черты этого правописания заключаются в том, что здесь озвонченные согласные (б, д, ж, з) передаются через глухие (п, к, т, ш, с) в положении: между двумя гласными и между сонорными (й, в, л, м, н, р) и гласными: упа (уба), алка (алга) и т. д. Глухое же произношение этих звуков в том же положении передается через удвоение Согласного: вутта (вутта), кутамкка (кудамкка).

Все йотованные гласные в словаре передаются через сочетання я, ӑу, йӳ, йе, йы, йи, йӑ, йӗ.

Правила правописания сложных слов в словаре не строго соблюдены, часто однотипные слова, а иногда одно и то же слово, встречаются в разном начертании: в слитном, через черточку и раздельно. Напр., пуҫхӗрлӗ, пуҫ-хӗрлӗ, пуҫ хӗрлӗ.

При передаче слов, взятых из разных диалектов, разумеется, нельзя было придерживаться рамок правил существовавшей орфографии литературного языка, поэтому в словаре мы встречаем неполное соответствие между начертанием, принятым существующвми правилами, и начертанием Н. И. Ашмарина. Напр., принято писать ҫӳре, а в словаре мы встречаем и форму сӧре, сӑмах — сомах, вӗсем — вӑлсам. Также допущено в угоду фонетического принципа правописання отход от морфологии: лашшам, вм. лашасем; йӑвӑҫҫӗм, вм. йывӑҫсем; аташша, вм. аташса и т. д.

Таким образом, в правописании чувашских слов автор допускает значительное отклонение от общеприятных правиль которые существовали в чувашском письме; в то же время его орфография отражает всякие изменеиия, которые вносились в чувашское правописание в различное время от начала письменности до 19ЗЗ года. После рефорты орфографии в 19ЗЗ году было решено принятую орфографию в последующих выпусках оставить без изменения а сохранить в словаре прежний алфавит и орфографию.

Первые два выпуска, вышедшие в свет еще до революции (1910—1912 гг.) и перепечатанные в 1928—30 гг., составлены на трех языках: чувашском, латинском и русском: после чувашского слова, данного жирным щрифтом, следует в скобках произношенне его, переданное фонетической траискрипцией (об этом см. ниже), затем — латинский перевод или объяснение, если нет эквивалента, и, наконец, русский перевод или объяснение. Далее следуют примеры; перед каждым примером указан источник, откуда взят пример. В том случае, если нет примеров, в конце статьи указывается один или несколько источников. Если слово имеет несколько значений, то эти значения отделяются знаком ||. Приведу пример распределения значений.

Ана (ана), ita appelantur singissimus diserminatae modicae magnitudinis, limitbus, tinuissimus disterminatae, загон, полоса пахотной земли в поле... (следуют примеры. Н. Р.) || Frumentum in ана satum. Также хлеб, посеянный на загоне... (следуют примеры. Н. Р.) || Modus agri alia apud alios mensura. Также земельная мера, неодинаковая для разных местностей...

Большинство примеров в первых двух выпусках даны в русском переводе, во всех последующих же выпусках встречаются отдельные только случаи перевода примеров, или частные переводы на русский язык. Что касается латинского текста, то он уже не вводится в словарь с III выпуска за исключением особых случаев.

Слова распределены по гнездовому принципу в строго алфавитном порядке. Гнездовой принцип заключается в том, что все сложные и производные слова от данного корня следуют в алфавитном порядке за своим корнем. Под сложными словами разумеются и такие слова, в которых к основному слову присоединено слово, являюшееся определением его: Сӳс килли, ступа для толчения кудели — производное сложное слово от килӗ, ступа. Расположение сложных и производных слов следующее: вслед за корнем следуют сложные слова типа „сӳс килли“, затем — сложные слова, в которых основное слово стоит на первом месте, вместе с производными словами при помощи аффиксов. Если корни и основы являются омонимами, то они отмечены порядковыми числами: 1, 2, З и т. д. Для иллюстрации приведу пример:

1. килӗ, дом, двор. См. 2. кил...

килӗ-килӗпе, целыми домами (т. е. семьями)...

килӗрен, килрен, подомно...

килӗрен килле, килӗрен киле, килрен киле, из дома в дом.

2. килӗ, ступа...

сӳс килли, ступа для толчения кудели.

тырӑ килли, ступа для толчения зернового хлеба.

тӑвар килли, ступа для толчения соли...

Производные слова при правильном их образовании помещены в своем гнезде, при неправильном же образовании подобные слова поставлены особо по алфавиту. В некоторых случаях такие слова стоят в двух местах: в гнезде и на особом месте с ссылкой.

Повторные слова, если они имеют особое значение, поставлены отдельной статьей. Напр., тӑрӑх, вдоль (послелог), кусок материи (сущ.), а тӑрӑх-тӑрӑх, полосатый (прилаг.).

Полные и усеченные формы прилагательных (напр., шурӑ и шур, кивӗ и кив) рассматриваются как разные слова, но производные от них поставлены вместе, и при распределении в алфавитном порядке конечное ӑ-ӗ не принимается во внимание. Напр., кивӗ, кив алхи, Кивӗ Арапуҫ, Кив Ахпурт, Кив Ял, Кивӗ вырӑн и т. д.

Причастия, как правило, в отдельные статьи не выделяются; но в некоторых случаях они приводятся отдельной статьей. Напр., тӑрӑшакан, причастие настоящего времени от тӑрӑш, в значении „старатедьный“, поставлено особой статьей.

Наречные образования, представляющие окаменелые формы, приведены также особой статьей: тӗрӗссипе, тӗп-пипе, тӗрлӗрен и т. д.

Некоторые производные формы при помощи аффиксов сӑр-сӗр поставлены особой статьей: вӑйсӑр, бессильный (без силы), ҫилсӗр, безветренный (без ветра).

Слова, неупотребительные отдельно или не имеющие особого значения, но входящие в состав сложных слов, включены в словарь с пометой: „неупотр. слово“, или „встречается в соединении“, или „встречается в сложении“, или . „встречается в производном“ и т. под. Напр., куй (куj), встр. в соединении: Куй-сурӑх, ордынская овца.

Подражательные слова приведены отдельно от междометий.

Составные глаголы типа „тӗлӗк тӗллен“, „тӗсрен кай“, „ӑнран кай“ даны как производные от первых слов; также иногда приводятся описательные формы глаголов типа „тухса кай“, „чупса пыр“, „хӑваласа кил“, „шуса пыр“ и т. д.

Кроме первообразных, производных и сложных слов и словосочетаний, относящихся к различным частям речи, в словаре приведены и некоторые грамматические формы: падежные формы местоимений; формы числительных за исключением порядковых; учащательные и понудительные формы глаголов; наречные формы, кроме форм на лла-лле, образованаых от дат. падежа существительных; некоторые формы причастий с притяжательным суффиксом -и и с частицей -скер.

В словарь включены все слова, которые встречались автору в устной речи и в письме.

При словах, вызывающих в своей орфографии сомнение, делалась помета „ошибка“, „описка“, или ставился знак вопроса (?); в тех случаях, когда автор сомневался в существовании данного слова, он в скобках отмечает (sic!). (так!), (так написано), „(!)“ Напр., Тукар присумне (!) каякан кам курса килне (!) пур ырине...

При выделении значений после знака || иногда без объяснения следуют примеры. В этом случае мы имеем незначительный оттенок изменення предыдущего значения, который трудно передать на русском языке. После того же знака бывает помета: „В чувашизмах“ или „Встречается в чувашизмах“. Под „чувашизмами“ автор разумеет выражения, которые являются как бы одиночными и не хотят „Влезать“ в рамки общего правила; как, напр , выражение „мӗн полса, мӗн килет, кайса килем-ха, что будет — схожу-ка (букв. — что сделавшись, что будет, схожу-ка).

В первых выпусках при каждом слове, произношение которого трудно определить по обычной транскрипции, дано произношение принятыми автором знаками. В после-дующих выпусках подобная передача сокращена, а в некоторых случаях дается лишь частичная передача произношения. Примеры из Пшкрт и Хорачка, а также Б. Олг., В. Олг. и Сятра-М. в предыдущих выпусках иногда давались в транскрибированном виде по той причине, что обычной транскрипцией передать их без искажения весьма затруднительно: в этих диалектах есть звуки, для передачи которых в принятом алфавите нет букв (β, β, ӓ и др.), поэтому написанный обычным письмом текст не может быть прочитан правильно.

Есть в словаре слова, значение которых автору и редакторам не удалось выяснить; в этом случае сделана пометы „слово неизвестного значения“, „неизвестное слово“, „слово, встречающееся в заумной песне“, „слово, встречающееся в соедннении“, или „в сочетанни“, или „в производном“, и т. под.

Фонетическая транскрипция Н. И. Ашмарина почти полностью передана в предисловии к VI выпуску словаря.